Ушел из жизни Михаил МОКЕЕВ — артист, режиссер, педагог, любимый многими театрами страны, известный во многих странах мира не только своими постановками, но и мастер-классами, лабораториями.
Судьба Михаила Дмитриевича опровергла вечный конфликт между физиками и лириками: физик-ядерщик, окончивший Харьковский университет, начавший свою биографию в Институте физики высоких энергий, Михаил Мокеев создал в нем любительский театр «Зеленый гусь» и начал осваивать новую профессию сначала на режиссерском факультете Театрального училища имени Б.В. Щукина, а затем и на курсе О.Н. Ефремова в Школе-студии МХАТ. Его режиссерское начало было ярким, неожиданным и помнится многим до сей поры: дебютная постановка «Скамейки» А. Гельмана под руководством О.Н. Ефремова вызвала неподдельный интерес к новому имени, а спектакль Театра-студии «Человек», у истоков которого Мокеев стоял, — в прямом смысле слова эффект разорвавшейся бомбы. Пьеса С. Мрожека «Эмигранты» не просто открыла зрителям новый, непривычный, загадочный мир, но и «окольными путями» ввела в обиход имя драматурга и писателя не то, чтобы запрещенного, но крайне нежелательного, как и вся эстетика абсурда. Сам автор считал спектакль Михаила Мокеева наиболее точным и интересным по воплощению, что и подтвердил успех «Эмигрантов» на фестивалях во многих странах мира.
Являясь одним из организаторов Творческих мастерских СТД СССР, Михаил Мокеев каким-то магическим способом демонстрировал возможность и даже необходимость точек соприкосновения физики и искусства. Он признавался: «Судя по моему опыту, наверное, я все-таки классику люблю, потому что я люблю ломать. Как физик я люблю разобраться, из чего состоит машинка, поэтому с классикой это, во-первых, безопасно, во-вторых, классика проверена опытом. До нас дошли самые жемчужины. А современной драматургии надо помогать, ей надо доверять, ее не надо ломать, и здесь мне как физику скучно». Его спектакли, такие, как «Ромео и Джульетта» Шекспира, «Гроза» А.Н. Островского, поставленные в Белгородском театре имени М.С. Щепкина, могли вызывать удивление и даже неприятие, но и самый придирчивый зритель обнаруживал в них неожиданно для себя логику сочетания «времени, темы, театра, труппы», о которых говорил режиссер, ставив на первое место категорию времени. И привнесенные им в классические произведения современность и ее уместность в контексте прочтения, как правило, вызывали реакцию зала живую, взывающую к осмыслению. Так же происходило и с постановкой горьковской «Вассы» в Тольятти, в театре Глеба Дроздова, и во многих других театрах.
Михаила Мокеева любили артисты, ученики Школы-студии МХАТ и Щукинского училища, участники его мастер-классов в Австралии, Франции, США и Германии. Один из ярких представителей авангарда в театральном искусстве, Михаил Дмитриевич Мокеев ни в одной из своих постановок не упускал из внимания и раскрывал артистам и зрителям те психологические глубины смены времен, событий и характеров, без которых не мог появиться и заставить о многом задуматься театр абсурда.
Его уход — огромная потеря не только для близкого круга, но и для нашего театрального искусства.